Интервью руководителя Рослесхоза Ивана Валентика

– Лес можно рассматривать как государственный актив, управление которым подразумевает и себестоимость, и доход. Какие существуют основные доходные статьи и какие – затратные?

– Несмотря на то, что лес является значимым экономическим ресурсом, это экологическая система, которую нужно сохранять и поддерживать. Традиционно лес выполняет три функции, которые закреплены законодательством: ресурсная, экономическая и экологическая.

Конечно, это отрасль, которая требует определенной государственной поддержки. Это прежде всего финансирование для осуществления органами власти субъектов Российской Федерации переданных полномочий в области лесных отношений. В основном это субвенции, которые предоставляются из федерального бюджета субъектам Российской Федерации на исполнение полномочий в области лесных отношений, в сумме – порядка 24 млрд руб. Естественно, регионы не остаются безучастными к тому, в каком состоянии находятся леса, они тоже оказывают из своих бюджетов соответствующую финансовую поддержку.

В прошлом году эта сумма составила порядка 8 млрд руб. Здесь нужно отметить некоторую отрицательную динамику. К сожалению, объем финансирования из региональных бюджетов к уровню предыдущего года немного снизился. Видимо, это обусловлено теми текущими экономическими трудностями, с которыми мы сегодня сталкиваемся. И третья составляющая финансирования лесного хозяйства – финансовые вложения арендаторов. Это те затраты, которые связаны с выполнением лесохозяйственных мероприятий – строительство противопожарных дорог, реализация мероприятий по защите лесов, по их охране от пожаров, мероприятия по лесовосстановлению, которые являются обязательными.

При сплошных рубках, естественно, непременно проводятся лесовосстановительные работы. Сегодня, в соответствии с лесным законодательством, бремя затрат на лесохозяйственные мероприятия возложено на лиц, использующих леса. Что касается доходной составляющей, то, в соответствии с законодательством, использование лесов в Российской Федерации является платным. Поэтому любое использование лесных ресурсов, как собственно древесины, так и земельных участков, должно оплачиваться по соответствующим ставкам.

При заготовке древесины ставка устанавливается за единицу объема изъятия. При использовании земельного участка – для рекреационной деятельности, геологического изучения недр, ставка устанавливается на единицу площади. В Российской Федерации средняя ставка оплаты для заготовки древесины сегодня составляет около 30 руб. за кубометр.

Конечно, ставки не велики, и если сравнивать ставки платы в Российской Федерации и в традиционно развитых в лесопромышленном отношении государствах – Финляндии, Швеции, Канаде, США, то мы увидим существенную разницу в стоимости одного кубометра. Но в Российской Федерации мы имеем свою специфику, связанную с затратами на доставку, переработку, на иные составляющие, которые формируют себестоимость продукции. Поэтому в совокупности такая низкая плата за единицу объема позволяет отечественному бизнесу быть конкурентоспособным.

– Насколько могут быть рентабельными лесные земли?

– Говоря об использовании участков земель Гослесфонда, на мой взгляд, наиболее серьезный потенциал находится в сфере рекреационного использования лесов. Понятно, что сегодня правила рекреационного использования лесов несовершенны. Из-за этого лесные участки лишены должной инвестиционной привлекательности.

Многие нарушения законодательства, которые случаются в связи с застройкой лесов, возведением заборов, ограждений, имеют некоторую историческую ретроспективу, связанную с нюансами действия законодательства в определенные периоды, когда разрешалось строить заборы или возводить различные объекты. Бывало, когда под видом временных построек фактически на лесных участках возводились полноценные капитальные сооружения.

Сегодня нужно принимать решения по совершенствованию правовых условий использования лесов для целей рекреации, существенно менять законодательство. Такие предложения есть, Минприроды РФ по поручению правительства готовит концепцию по совершенствованию рекреационной деятельности и проект федерального закона по внесению изменений в Лесной кодекс.

Нужно понимать, что любое вовлечение в оборот и застройку земель лесного фонда предполагает обязательный учет мнения граждан, традиционно проживающих на данной территории и использующих леса. Их согласие – принципиально. Также не надо забывать про другие виды использования земель государственного лесного фонда: недропользование, строительство и эксплуатация линейных объектов… Их развитие должно проходить в соответствии с принципами рационального природопользования.

– Как вы оцениваете 2014 год для лесного хозяйства, какие наиболее важные события произошли?

– Наверное, ключевым событием, которое повлияло на весь лесной сектор и на тех, кто в нем работает, – это начало действия Федерального закона № 415 «О государственном учете и регулировании оборота древесины». С моей точки зрения, это важный закон. Естественно, он не решит всех проблем, связанных с незаконной заготовкой и оборотом древесины.

Но вместе с тем в Российской Федерации в современных условиях никогда еще не учитывался объем реально заготовленной древесины, никогда не применялся сопроводительный документ при перевозке древесины, не устанавливались требования по маркировке ценных пород при экспорте древесины и никогда не контролировался оборот древесины с точки зрения декларирования сделок с ней. Вводя эти требования, 415-ФЗ создает правовые условия для формирования нормального, легального рынка заготовленной древесины.

Мы уже наблюдаем определенный эффект от действия нормы о запрете гражданам продавать древесину, заготовленную ими для собственных нужд. Объемы древесины, которую граждане заготавливали для собственных нужд, значительно сократились. Потребление меньше не стало, но вместе с тем понятно, что та древесина, которая раньше уходила в том числе и крупным корпоративным покупателям, сегодня ими не приобретается.

– С какими проблемами приходилось сталкиваться при внедрении этого закона?

– Естественно, на первом этапе было некоторое непонимание, даже сопротивление деловых кругов. Каждое новое административное ограничение для бизнеса на первом этапе всегда вызывает определенное непонимание, недоверие. Но созданная нами рабочая группа позволила снять это напряжение. В нее вошли и бизнесмены, и специалисты экспертных организаций.

И все правила, которые сегодня закреплены постановлениями Правительства Российской Федерации по реализации Закона 415-ФЗ являются результатом согласованной позиции между представителями предпринимателей, экспертного сообщества, общественных организаций и органов государственной власти. Поэтому мне кажется, что именно такая практика внедрения подобных законов приводит к наиболее комфортным условиям.

Например, методики учета объема древесины максимально базировались на традиционно используемых корпоративных методах. Поэтому здесь мы не видим особых проблем. Тот же сопроводительный документ – очень просто. Его можно заполнить прямо на делянке, ведь древесина подлежит учету до вывоза из леса. Для этого не требуется специальное оборудование, техника, компьютер и так далее. Достаточно иметь бланк и корректно его заполнить.

– Как вы оцениваете эффективность исполнения регионами переданных им полномочий в сфере лесных отношений в прошлом году?

– Если посмотреть на отчетные данные, которые нам направляют субъекты, можно сказать, что в основном полномочия выполнены надлежащим образом. Но при этом мы имеем здесь некую среднюю температуру по больнице, понимая, что Российская Федерация – это большое количество субъектов с разными условиями, системами управления и с разными результатами.

Есть субъекты, которые, с моей точки зрения, не справились с реализацией переданных им полномочий, – это Приморский край, Иркутская обл., Республика Тыва и Забайкальский край. В этом году в этих регионах приняты достаточно серьезные кадровые решения. Мы держим эти субъекты на особом контроле, так как они являются традиционно наиболее горимыми. В канун пожароопасного периода мы особенно внимательно выстраиваем системы управления.

Очень важно, чтобы органы управления лесным хозяйством в указанных субъектах возглавили профессионалы, которые смогут восстановить нормальную работу, сформировать правильные структуры, дать грамотные задания и получить соответствующее финансовое обеспечение для реализации этих полномочий, а также, естественно, поддержку губернаторов. Помимо этого, большое внимание уделяется сейчас выездным совещаниям.

Мы подводим итоги работы по федеральным округам в 2014 г. и ставим задачи на год наступивший. Я провожу эти совещания практически во всех федеральных округах лично. Несмотря на плотный график, я считаю это крайне важным, для того чтобы не только руководители непосредственно лесных служб, но и их кураторы – вице-губернаторы, губернаторы, присутствующие на этих совещаниях, погружались в проблематику и понимали, что реально происходит в лесном хозяйстве. Мы постоянно мониторим ситуацию, у нас есть свои инструменты контроля за тем, что происходит в субъектах.

В их числе и оценка эффективности мероприятий по охране, защите и воспроизводству лесов, и дистанционный мониторинг использования лесов. С этого года у нас появился новый вид мониторинга – государственный мониторинг воспроизводства лесов.

Раньше мы шли по пути оценки качества выполнения определенного этапа – подготовка почвы, закладка лесных культур, пополнение, агротехнический уход и так далее. В рамках нового мониторинга основным результатом и критерием оценки эффективности лесовосстановления будет уже непосредственно формирование леса, который должен соответствовать определенным параметрам.

– В начале этого года Федеральное агентство заключило ряд соглашений с регионами об использовании лесов. Какова цель этих соглашений?

– Моя базовая концепция, как должно развиваться лесоуправление в России, основывается на том, что нужно исходить из учета региональных особенностей. Собственно говоря, традиционно еще во времена СССР существовали правила и норстановления, охраны лесов от пожаров в союзных республиках, краях и областях.

К сожалению, те нормативные акты, которые приняты в рамках реализации Лесного кодекса, не учитывают особенностей ведения лесного хозяйства на каждой конкретной территории. Я считаю, очень важно учитывать лесорастительные условия, социально-экономическое положение субъектов Российской Федерации. Есть классическое понимание в лесоведении, что лес – это понятие географическое. Исходя из этого, нужно дать возможность каждому субъекту самостоятельно формировать свою лесную политику.

В 2013 г. распоряжением Правительства РФ закреплены основы государственной политики в области защиты, охраны и воспроизводства лесов. Теперь каждый регион в рамках своих программ должен определиться с приоритетами. Это очень важно, потому что появляется возможность с учетом существующих особенностей установить соответствующие нормативы – правила, которые позволят лесному хозяйству данной территории развиваться совершенно по-другому.

Это, кстати, полностью корреспондируется с моделью перехода к интенсивному лесопользованию, которая закреплена в основах государственной политики. Реализация интенсивной модели не должна проходить в Российской Федерации по единому стандарту, а должна внедряться в каждом субъекте с учетом его потребностей. Причем не обязательно исключать экстенсивный вид использования лесов, который сегодня является традиционным для нашей страны, а сохранив его, создать возможность для того, чтобы применять либо обе эти модели, либо иметь какую-то свою уникальную модель.

Более того, сегодня Лесной кодекс, в принципе, предусматривает утверждение региональных нормативов использования, охраны, защиты и воспроизводства лесов. Наша совместная задача с коллегами на местах – провести данную работу, проанализировать особенности, включить в эту работу научные организации. Мы сегодня проводим подобные переговоры, в которых в том числе активно участвуют лесные университеты.

Например, Уральский государственный лесотехнический университет ведет работу по формированию программ по развитию лесного хозяйства. Причем даже не на уровне субъекта, а на уровне муниципального района. Это еще более серьезное дробление, которое приведет к более качественному выстраиванию модели лесоуправления и, соответственно, даст совершенно другой социальный и экономический эффект.

– Как Федеральное агентство планирует борьбу с лесными пожарами?

– Есть традиционные ежегодные мероприятия, которые закреплены законодательством. Это разработка планов тушения лесных пожаров в разрезе лесничеств в каждом субъекте Российской Федерации; сводных планов тушения лесных пожаров, которые до 20 февраля представляются в Федеральное агентство лесного хозяйства на согласование и после утверждаются губернаторами. Сводный план – это основной документ, по которому живет регион.

В этом году принципиальное новшество в том, что после отмены лицензирования деятельности по тушению лесных пожаров в сводных планах могут учитываться силы и средства арендаторов. Если раньше были определенные сложности, связанные с тем, что только лицензированные организации могут проводить тушение, то сейчас и арендаторы могут опять включаться в эту работу.

Здесь, конечно, очень важно, как регион совместно с арендаторами будет проводить и профилактику пожаров, и непосредственно их тушение, как будут выстраиваться финансовые модели взаимоотношений между ними. Сегодня на арендаторов не возложено бремя тушения лесных пожаров. Это обязанность органов государственной власти субъектов Российской Федерации.

– Как вы оцениваете темпы строительства лесных дорог в России, какое государственное финансирование строительства лесных дорог планируется в текущем году?

– Тема сложная. На самом деле, о лесной дороге нужно говорить как об объекте капитального строительства, который имеет проектно-сметную документацию, может использоваться круглогодично и который можно учесть как объект основных средств. На сегодняшний день субвенции регионам фактически выделяются на создание лесных проездов.

Это технологические дороги, которые выполняют соответствующие функции. Поэтому о какой-то полноценной концепции развития и строительства лесных дорог сегодня говорить очень сложно. Мы прорабатываем механизм государственно-частного партнерства. Мы уже близки к тому, чтобы представить идеи на обсуждение в рамках «дорожной карты», которую готовим к Совету по развитию лесного комплекса. Концептуально об этой теме, как одной из принципиальных, мы заявляли на первом заседании Совета.

Отсутствие лесной инфраструктуры является серьезным ограничивающим фактором по вовлечению в оборот новых лесных участков. Но у нас есть понимание, что сам бизнес, к сожалению, не сможет экономически обосновано взять на себя эти функции. Кроме того, дороги всегда имеют двойное назначение. Они необходимы и для использования лесов, и для охраны, защиты, и для воспроизводства.

Поэтому должен быть сформирован юридически понятный, экономически обоснованный механизм государственно-частного партнерства в этой сфере. Есть предложения, есть наработки. Я думаю, когда мы официально представим их в Правительство Российской Федерации и получим подтверждение, можно будет об этом поговорить более подробно.

– Высказывалась идея о создании бюджетного федерального учреждения для строительства лесных дорог. Она еще сохраняется?

– Такая тема была, она поднималась в рамках подготовки решения Правительственной комиссии по экономическому развитию Дальнего Востока. Пока такой механизм не реализован, так как не найдена конструкция именно с точки зрения бюджетного законодательства. Но эта тема не отложена в дальний ящик, как идея она имеет право на существование. К ней также можно будет вернуться в рамках подготовки нашего окончательного предложения по развитию лесного сектора экономики в части строительства лесных дорог.

– Продолжая тему инфраструктуры, разделения ответственности между частными собственниками и государством. Как вы относитесь к самой идее введения в России частной собственности на лесные земли?

– Я думаю, что пока мы еще к этому не готовы. В рамках действующего законодательства, когда основным способом предоставления в оборот земель, на которых расположены леса, является аренда, можно многое сделать. Сегодня вложения имеют достаточно длительный период окупаемости, есть определенные серьезные препятствия в законодательстве, не позволяющие вовлекать в оборот значительные лесные массивы, удобные по логистике, с учетом возрастов рубок и так далее.

А потому для бизнеса, для инвестора важно иметь прозрачные правила игры. То есть ему нужно понимать, что если он заключил договор аренды лесного участка на срок от 10 до 40 лет для заготовки древесины, то по истечении определенного срока действия договора у него будет возможность заключить его на новый срок без существенных дополнительных обременений. Поэтому сегодня мы находимся на финальной стадии подготовки законопроекта о заключении договора аренды на новый срок в порядке пролонгации.

По существующей в настоящее время возможности воспользоваться преимущественным правом на заключение договора аренды лесной участок должен быть сдан по завершении срока аренды. Должен быть подписан акт, и, соответственно, участок поступает государству, которое объявляет новые торги. Государство, естественно, не может отказать другим копаниям в возможности принимать участие в этих торгах.

При этом тот, кто до этого находился на этом участке 15–20 лет, уже создал необходимую инфраструктуру, построил дороги, карьер для добычи общераспространенных полезных ископаемых для строительства тех же дорог, создал лесные склады, формально по истечении срока аренды сдал участок, и этот участок выходит на новые торги. При этом произведенная капитализация участка сегодня никак не учитывается. И на торгах за такой участок придется платить гораздо более высокую цену, ведь этот участок уже готов для дальнейшей эксплуатации и использования.

Если я не уверен в том, что, будучи добросовестным арендатором, не смогу продлить срок действия договора, это существенно снижает для меня инвестиционную привлекательность лесного сектора. Поэтому механизм преимущественного права здесь, мне кажется, не очень правильная конструкция. Мы тоже его сохраняем, пусть он работает. Но я считаю, что только механизм пролонгации договора для добросовестного арендатора существенно повышает инвестиционную привлекательность.

Если мы сможем сформировать правовые основания использования лесов и продления сроков аренды в Лесном кодексе, не возникнет необходимости создания перехода к институту частной собственности на леса. Я думаю, что долгосрочная аренда на сегодняшний день – тот обоснованный путь, по которому нужно продолжать идти.

– Как вы оцениваете интерес инвесторов к российским лесам?

– Я думаю, что интерес к российским лесам никогда не пропадал. Менялись инвесторы только с точки зрения страны их регистрации. Сейчас достаточно большую заинтересованность проявляет Китайская Народная Республика. Недавно в Томской обл. запущен крупный лесоперерабатывающий комплекс. Буквально на днях нам объявили об открытии большого деревообрабатывающего производства в Республике Башкортостан, в Уфе.

Я думаю, что бизнес продолжит инвестировать в Российскую Федерацию. Конечно, были и не очень удачные попытки. Вы знаете, финские компании прорабатывали возможность строительства ЦБК в разных регионах России. Сегодня они заявили о том, что будут строить ЦБК уже на своей территории. Хотя еще недавно рассматривалась и Южная Америка, и Китай и так далее. Я думаю, что нужно рассчитывать на интерес иностранных инвесторов, но и исходить из того, что российские компании вполне могут рассматривать для себя лесной сектор экономики как очень инвестиционно-привлекательный.

Недавно принято решение о строительстве группой «Свеза» целлюлозного комбината в Вологодской обл. Объявлен объем инвестиций около $2 млрд. Я считаю, что такие проекты могут стать драйверами, потому что при использовании в основном низкосортной древесины рядом с этими предприятиями появятся и достойная лесопереработка, и инфраструктура. Это будет давать синергетический эффект. Поэтому, я уверен, инвестиции в лесной сектор будут сохраняться.

– Как вы оцениваете влияние экономического кризиса на лесное хозяйство и на лесную промышленность? И есть ли у агентства свой план борьбы с кризисом, какие меры вы планируете предпринять?

– Кризис, несмотря на то, что он инспирирован санкциями, которые введены в отношении лишь отдельных секторов экономики Российской Федерации, не может не затронуть все без исключения отрасли экономики, так как они между собой очень серьезно взаимосвязаны. Исходя из существующей статистики, непосредственно по лесному сектору санкции серьезно не ударили.

Согласно данным органов государственной статистики, в этом году наблюдается рост объемов экспорта древесины. Идет небольшое снижение импорта лесобумажной продукции при росте соответствующих объемов экспорта этого товара. К тому же мы понимаем, что при росте курса и доллара, и евро экспортеры круглого леса, да и экспортеры продукции более глубокой переработки древесины, чувствуют себя достаточно комфортно: рублевые издержки еще не успели потянуться к росту курса ведущих мировых валют.

Поэтому пока, я думаю, лесная промышленность на себе серьезно эти последствия не ощутила. Есть сложности, связанные с привлечением дополнительных заемных средств из зарубежных банков. Но это как раз то, что работает в отношении всех секторов экономики. Естественно, это может оказать давление на планируемые инвестпроекты по переработке или строительству новых предприятий, в которых предусматривалось привлечение кредитных средств из-за рубежа. Что касается лесохозяйственных мероприятий – да, для нас наступивший год достаточно сложный.

По государственной программе развития лесного хозяйства мы получили уже секвестр в размере 10%. Естественно, мы должны адаптироваться к этим изменениям, искать внутренние резервы. На мой взгляд, одна из значимых мер – вовлечени в оборот спелых и перестойных насаждений на не арендованных территориях. Предоставив государственным учреждениям, которые по госзаказу выполняют мероприятия по охране, защите и воспроизводству лесов, право заготавливать эти насаждения по договорам купли-продажи по минимальным ставкам и продавать их уже на рынок по коммерческой стоимости.

Разумеется, цена будет прозрачна, а механизмы реализации – публичными. Это будет либо биржевой механизм, либо механизм публичных торгов. И денежные средства, которые будут поступать в эти учреждения, пойдут: а) на выполнение соответствующих мероприятий по защите, охране и воспроизводству лесов; б) на заработную плату; в) на иные социальные гарантии для работников, которые непосредственно занимаются ведением лесного хозяйства.

Есть ряд других мер, над которыми мы тоже работаем, они более точечные. Некоторые из них направлены на поддержку арендаторов. Например, можно предоставить возможность рассрочки платежей. Но только в том случае, когда мы поймем, что финансовые, экономические условия деятельности действительно стали для арендаторов крайне сложными, как это было в кризис 2008– 2009 гг., когда мы получили недоимки.

Можно зафиксировать цены на горюче-смазочные материалы в пожароопасный период для транспортных средств, используемых при тушении лесных пожаров, по аналогии с сельхозпроизводителями. Есть ряд других мер, всего их более двадцати. Все эти меры мы представили на рассмотрение в Правительство Российской Федерации. Я думаю, что часть из них будет реализована, и это окажет серьезную поддержку лесному сектору.

– Некоторые эксперты отмечали, что существует разрыв в планировании между промышленностью и лесным хозяйством. Насколько сейчас координирована работа по планированию между разными ведомствами?

– На самом деле, этот разрыв существует. Сегодня той площадкой, на которой происходит объединение, стал Совет по развитию лесного комплекса при Правительстве Российской Федерации. Сейчас его возглавляет Александр Геннадиевич Хлопонин, курирующий лесопромышленный блок в правительстве. Это, на самом деле, та площадка, на которой можно интегрально посмотреть на существующую проблематику.

Традиционно, еще в лесном хозяйстве царской России, объем лесозаготовок всегда был увязан с объемом лесопотребления и спросом на рынке, как на внутреннем, так и на внешнем. Поэтому, естественно, никто не будет и не должен заготавливать древесины больше, чем сможет продать. Эта связь необходима, мы должны понимать, как лесное хозяйство должно адаптироваться под соответствующие запросы потребителей.

С другой стороны, промышленность должна понимать, какие есть возможности в лесном хозяйстве, что собой представляет лесной ресурс, как его охраняют, как сберегают, как приумножают. И, соответственно, лесное хозяйство должно формировать свои объемы с учетом потребностей рынка. Важно понимать, что лес – это не только древесина для производства строительных материалов, мебели и так далее. Это и лесная химия, и недревесные ресурсы, и экологическая составляющая, и экологический туризм, и сельское хозяйство.

Тот же, например, кедровый орех может стать существенным вкладом в развитие Дальнего Востока или Сибири, где он произрастает. Потому что, установив, например, дифференцированные таможенные пошлины в отношении кедрового ореха в зависимости от уровня его переработки, можно стимулировать переработку кедрового ореха на территории Российской Федерации. Вместо поставок шишек в Китай, где они перерабатываются, а потом в пакетиках орешки возвращаются в Российскую Федерацию и продаются по цене, которая в 10 раз выше. Здесь же тема увязки государственных программ по развитию биоэнергетики.

Если мы увеличим долю генерирующих мощностей, которые работают на древесных отходах до 2,5% в общем объеме генерации, это уже будет достаточно существенным вкладом в развитие рынка биоэнергетики и позволит вовлечь в оборот низкотоварную и малоценную древесину. Если мы говорим о транспортной инфраструктуре – конечно, мы должны увязывать наши мероприятия с государственной программой развития транспортной системы Российской Федерации.

Этот межсекторальный обмен информацией, стыковка государственных программ, которые сегодня действуют в других областях, является ключевым. То же изменение стандартов в строительстве, изменение ГОСТов, которые сегодня ограничивают использование древесины в строительстве, существенно позволит запустить рынок деревянного домостроения. Совет по развитию лесного комплекса и является площадкой, на которой отрабатываются все эти модели.

Сегодня у нас есть утвержденная Александром Геннадиевичем Хлопониным рабочая группа по подготовке «дорожной карты» развития лесного сектора экономики. Я эту группу возглавляю. Мы проводили установочное заседание, на базе группы создано пять экспертных подгрупп, которые в каждом направлении работают над подготовкой конкретных предложений, в том числе во взаимосвязи с экспертами, бизнесом, представителями других органов государственной власти. Мы надеемся что через полтора месяца у нас появится первая итерация «дорожной карты», которая уже имеет сквозной эффект по всему экономическому блоку.

– В последнее время в России возникает достаточно много проектов по переоборудованию муниципальных котельных на потребление древесного сырья. Как вы оцениваете перспективы развития в России биоэнергетики?

– Биоэнергетика имеет огромные перспективы с точки зрения как экономической, так и экологической составляющей. Понятно, что для окружающей среды менее травматично, когда сжигаются порубочные остатки или топливные брикеты. Но это даже не самое главное, хотя тоже важно. Речь идет о том, что, когда субъекты Российской Федерации проводят замещение привозного угля и мазута на древесные виды топлива, получается очень серьезный экономический эффект. Можно посмотреть на ситуацию в Архангельской обл.

Там за полтора года внедрения программы замены мазута и угля на отходы деревообработки сэкономили 150 млн руб. Это очень серьезный эффект. В этом же направлении работает Республика Коми, разворачивают такую же программу Свердловская обл. и Тюмень. Есть много регионов, которые традиционно завозили мазут и уголь, а сегодня переходят на местное сырье, потому что там, где присутствует утилизатор низкотоварной древесины, оно имеет колоссальный потенциал использования.

Получается совершенно другая экономика. Та же теплотворная способность топливных брикетов может быть значительно выше, чем у угля или мазута. Конкретные примеры уже есть, я думаю, это перспективнейшее направление. Кстати, даже Псковская обл. недавно объявила о начале реализации этой программы, и уже есть первые достаточно серьезные результаты. Поэтому, по моему мнению, для каждого региона биоэнергетика – очень перспективная и интересная тема.

– Какие планы у Федерального агентства на 2015 г.? И каких бы результатов вы хотели добиться?

– У нас несколько важных блоков, над которыми мы работаем. Я бы сказал, что для нас принципиальная задача в этом году все-таки завершить издание законов, формирующих так называемый «бизнес-пакет». Первый – это закон о купле-продаже лесных насаждений для субъектов малого и среднего предпринимательства, который уже внесен правительством в Государственную Думу. Мы рассчитываем на его принятие до конца весны этого года. Надеемся, что этот закон заработает и поможет малому и среднему бизнесу снова получить доступ к лесным ресурсам по договорам купли-продажи.

Более того, этот закон хорош тем, что позволяет включиться в работу по выполнению мероприятий по охране, защите и воспроизводству лесов государственным организациям, которые подведомственны государственным органам власти субъектов Российской Федерации. Потому что малый и средний бизнес, в отличие от арендаторов, не будет выполнять лесохозяйственные мероприятия, а будет просто заниматься рубкой лесонасаждений по договору купли-продажи.

А лесохозяйственные мероприятия будут выполняться государственными организациями. При этом сама ставка платы по договору купли-продажи уже будет включать в себя нормативные расходы лесохозяйственных организаций по выполнению этих работ. И субъект Российской Федерации установит их на региональном уровне применительно к своим условиям. Это очень важно.

Второй закон, о котором мы сегодня говорили, это закон о пролонгации – заключение договора аренды на новый срок с добросовестными арендаторами. Это то, что, безусловно, работает на повышение инвестиционной привлекательности отрасли, и в этом случае срок аренды лесных участков с 49 лет для добросовестного арендатора может быть увеличен до 98 лет. При этом сохраняется и преимущественное право.

И третий закон, который, с мой точки зрения, также очень важен, – это закон о возврате системы лесных конкурсов для предприятий, осуществляющих глубокую переработку древесины. Потому что на сегодняшний момент в аукционе, как форме предоставления лесных участков, могут участвовать те, кто может рубить кругляк и гнать его за рубеж, и те, кто собирается реализовывать крупный проект в сфере лесопереработки. Либо компания уже его реализовала, но, например, очередной этап проекта не дотягивает до тех критериев, когда можно подать заявку на включение в перечень приоритетных инвестиционных проектов. А соответствующие ресурсы нужны.

Я считаю, что предприятия, занимающиеся глубокой переработкой древесины, должны иметь естественное и понятное преимущество перед теми, кто собирается просто рубить и экспортировать круглый лес. К этому так называемому «бизнес-пакету» мы условно добавляем еще один закон, который существенно сокращает сроки проведения лесозащитных мероприятий в лесах с 240 дней до 45–50 дней. Это та наша основа, которая, как мне кажется, серьезно увеличит привлекательность лесного сектора в 2015 г. Это еще одна наша приоритетная задача.

Более того, в условиях снижения финансирования лесного хозяйства нам важно сохранить лесной ресурс в надлежащем состоянии. Прежде всего это охрана лесов от пожаров. Понимая, что это достаточно затратная составляющая, очень важно охранять леса от пожаров и не допустить несчастных случаев при их тушении. Очень важно по-другому отнестись к теме зонирования территории по необходимости применения сил и средств.

В этом году мы собираемся отказаться от тушения части территории, на которой отсутствуют объекты экономики, населенные пункты. Это северные части Красноярского края, Республики Саха (Якутия). Собственно, каждый регион может выделить у себя такие территории для того, чтобы естественные природные процессы по горению там развивались, как это всегда было в природе, и не создавали никаких сложностей для населения и не вызывали серьезного непоправимого ущерба.

Естественно, важнейшая составляющая – это лесовосстановление. Качественному лесовосстановлению будет способствовать реализация нашей новой функции – государственный мониторинг воспроизводства лесов. Также будем пытаться обеспечить повышение уровня заработной платы работникам лесничеств, сохранить кадровый потенциал. Ни в коем случае нельзя допускать увольнения работников. На каждом совещании в федеральных округах ставим задачу по доведению уровня заработной платы в лесничествах до среднего уровня по экономике. К сожалению, пока мы в этом компоненте продолжаем проигрывать.

Биография

Иван Валентик родился 22 июля 1976 г. в Петрозаводске. Окончил Петрозаводский государственный университет по специальности «юриспруденция». С 2009 г. состоит на государственной гражданской службе, имеет классный чин «Государственный советник Российской Федерации 2 класса».

С ноября 2011 г. по февраль 2014 г. занимал должность начальника управления государственного лесного контроля и пожарного надзора в лесах, контроля за исполнением субъектами РФ переданных полномочий в области лесных отношений Рослесхоза. В феврале 2014 г. был назначен на должность директора Департамента государственной политики и регулирования в области лесных ресурсов Минприроды России.

27 октября 2014 г. распоряжением Председателя Правительства РФ Дмитрия Медведева назначен заместителем министра природных ресурсов и экологии Российской Федерации – руководителем Федерального агентства лесного хозяйства. Женат, двое детей.