Интервью генерального директора холдинга "Череповецлес" Валерия Писарева

– Каких производственных показателей компания достигла за девять месяцев 2013 г.?

– При расчетной лесосеке 1,25 млн м3 лесозаготовительные предприятия холдинга «Череповецлес» ежегодно заготавливают порядка 900 тыс. м3 древесины. За девять месяцев 2013 г. уже заготовлено 710 тыс. м3 древесины. Предприятиями холдинга за этот период было произведено 52 тыс. м3 сухих обрезных пиломатериалов. Всего же за 2013 г. мы планируем выпустить 70 тыс. м3 пиломатериалов.

– Какова у вас структура продаж пиломатериалов и древесины? Сколько приходится на внутренний рынок, а сколько на экспорт?

– Круглые лесоматериалы (пиловочник) мы практически перерабатываем сами. В европейские страны экспортируем то, что не востребовано у нас, – около 200 тыс. м3 березовых балансов. Хвойные балансы поставляем целлюлозно-бумажным предприятиям – Светогорскому ЦБК, ОАО «Волга». Практически 90% производимых компанией пиломатериалов идет на экспорт в европейские страны и только 10% – на внутренний рынок. Дело в том, что мы производим высококачественные сухие пиломатериалы, которые на внутреннем рынке в силу их дороговизны не пользуются спросом. Сегодня в России действует очень много «свинопилорам». Это маленькие пилорамы, построенные в бывших коровниках или свинофермах, которые производят дешевые, но не качественные пиломатериалы. Именно они в силу маленькой цены и пользуется спросом. Что касается высококачественных пиломатериалов, то в них нет потребности на внутреннем рынке. Во многом это обусловлено тем, что в России практически нет деревянного домостроения, а значит, нет и спроса на такие пиломатериалы. На сегодняшний день в Европе доля деревянных домов в общем объеме жилья составляет 80%, а в Скандинавских странах и того больше. Там есть потребность в деревянных домах, а соответственно, есть спрос и на пиломатериалы. Не случайно мы экспортируем свою продукцию именно в Европу. В России доля деревянного домостроения в общем объеме жилья составляет около 25%. По последним данным, ее планируется довести до 50%, но, на мой взгляд, это практически невозможно.

– Что, по-вашему, может стимулировать развитие деревянного домостроения?

– Основная проблема заключается в том, что в России практически отсутствует нормативно-правовая база, регулирующая деревянное домостроение. Все СНиПы (строительные нормы и правила) и прочие нормативные документы давно устарели. Кроме того, очень большие затраты на инфраструктуру – вода, отопление, дорога, электросети, газ. Одно дело поставить пятиэтажный дом на 100 квартир и подвести к нему все коммуникации, и совсем другое дело на этом же месте поставить два деревянных дома. Затраты будут несопоставимы.

– Что выгоднее поставлять в Европу – круглый лес или пиломатериалы?

– Трудно сказать. И то, и то выгодно. Из круглого леса мы экспортируем только березу, поскольку на внутреннем рынке на березовые балансы нет спроса, так как все наши ЦБК работают только на хвойных балансах. В основном березовые балансы закупают у нас финские и шведские ЦБК. Еловые и сосновые балансы мы практически не отправляем на экспорт. Ведь если наши ЦБК работают, дают конкурентоспособную цену на нашу древесину, то у нас нет причин работать на экспорт.

– Каким способом вы заготавливаете древесину – хлыстовым или сортиментным?

– От хлыстов мы уже давно ушли и пятый год работаем только на сортиментной заготовке. Для этого было закуплено современное лесозаготовительное оборудование зарубежных производителей – форвардеры и харвестеры японской компании Komatsu, американской компании John Deere и Volvo (Швеция). К сожалению, российской техники практически нет.

– Вы закупаете сырье или вам хватает собственной заготовки?

– Нет, мы сырье не закупаем, нам хватает собственной лесозаготовки. На наших лесопильных предприятиях перерабатывается 150 тыс. м3 пиловочника.

– Многие экспортеры древесины жаловались на то, что было тяжело получить квоты на экспорт хвойной древесины. У вас были трудности с получением квот?

– Я считаю, что у тех, кто честно работает, занимается лесозаготовкой, а не перекупает лес, проблем с получением квот нет. Ведь основным моментом, тормозящим получение квот, было наличие у компании задолженности по арендным платежам. И кстати, недавно эти ограничения сняли. Происхождение древесины нужно подтверждать тем, кто ее скупает, мы же этим не занимаемся, поэтому для нас получить квоты не составляло труда. Это больше проблема Дальнего Востока, тех предприятий, которые поставляли древесину в Китай. На Северо-Западе России, в частности в Вологодской обл., лесозаготовительные предприятия с трудностями при получении квот не сталкиваются.

– Недавно Европейский союз ужесточил требования на поставку круглого леса, в соответствии с которыми древесина должна быть лицензирована по системе FLEGT и иметь сертификаты CITES. Как введение новых правил отразится на экспортной торговле?

– Честно скажу, мы пока еще не знаем, какую свинью нам подбрасывает Евросоюз. Когда в марте этого года Евросоюз ввел ограничения, в них путались сами европейцы. Но по крайней мере они поставили перед своими потребителями четкое условие – доказывать легальность происхождение российской древесины. Для нашей компании, деятельность которой сертифицирована по системе добровольной лесной сертификации FSC, это не было проблемой. Для многих наших иностранных покупателей этого оказалось достаточно, некоторые попросили заполнить и предоставить ряд дополнительных документов. Это было нетрудно сделать. Что нам предлагает эта FLEGT-сертификация, мы еще не знаем. Но думаю, что ничего хорошего.

– Сейчас многие жалуются на нехватку сырья. Как обстоит ситуация с сырьем в Вологодской обл.?

– Сегодня в Вологодской обл. наблюдается сырьевой баланс. По данным департамента лесного хозяйства Вологодской обл., в регионе заготавливается ежегодно около 12 млн м3 древесины. В области работает много предприятий, потребляющих древесину, – фанерные заводы, плитные предприятия, Сокольский целлюлозно-бумажный комбинат. И насколько я знаю, все они не испытывают проблем с сырьем и никто из них не останавливал производство. Более того, достаточно большая часть заготовленной древесины поставляется в другие области.

– Вы строите лесные дороги?

– С точки зрения охраны лесов от пожаров лесная инфраструктура необходима. И дороги являются основной составной частью лесной инфраструктуры. Конечно, мы заинтересованы в том, чтобы обязанности по строительству дорог государство брало на себя. Но, к сожалению, государство от этого дела самоустранилось, и теперь лесные дороги – это проблемы лесозаготовителя. Что касается холдинга «Череповецлес», то в структуре его предприятий есть дорожные строительные участки, и мы ежегодно строим порядка 25–30 км лесных дорог. Иначе нам лес не взять. Однако в силу того, что три наших предприятия были построены в 1931–1932 гг., у нас основные лесные магистрали уже проложены, поэтому мы делаем только ветки – съезды к делянкам и так далее.

– Каково состояние лесопильных мощностей?

– Производство пиломатериалов у нас появилось сравнительно недавно – на полную мощность завод вышел в 2002 г. Выбор остановили на фрезерно-брусующей технологии, которая позволяет перерабатывать древесину, в том числе и тонкомерную, с максимальным выходом. Оборудование для предприятия поставила немецкая компания SAB. Ежегодно компания производит около 70 тыс. м3 сухих обрезных пиломатериалов. На данный момент мы работаем над реализацией инвестиционного проекта по строительству еще одного лесопильного завода мощностью 90 тыс. м3 сухих обрезных пиломатериалов в год, который панируется построить на базе ООО «Белозерсклес». До конца этого года мы представим правительству Вологодской обл. все необходимые документы. Общие инвестиции в проект составят порядка 600 млн руб.

– Как вы утилизируете отходы лесопиления?

– Отходы на двух наших лесопильных предприятиях составляют порядка 60–70 тыс. т на одном и 10 тыс. т на втором. Часть опилок используется на наших котельных, которые работают на отходах лесопиления. Щепа поставляется на Череповецкий ФМК, Шекснинский завод ДВП и Сегежский ЦБК. Кроме этого, в настоящий момент начали строительство производства по выпуску топливных брикетов мощность 20 тыс. т брикетов ежегодно. Этот завод строится в рамках инвестиционного проекта, о котором я уже говорил. Вложения в него составят порядка 100 млн руб. Поставлять брикеты планируется в основном на внутренний рынок. Более того – в пределах Вологодской обл., например, в Белозерском районе функционирует много котельных, которые пока работают на угле. Но угль легко заменить на топливные брикеты. Запускать производство пеллет не стали чисто из экономических соображений – на внутреннем рынке на них нет пока спроса. Их можно поставлять только на экспорт. Но в этом случае будут слишком большие транспортные расходы.

– Как вы оцениваете европейский рынок биотоплива?

– Европейский рынок однозначно имеет положительную тенденцию. Практически во всех странах приняты программы перехода на использование возобновляемых источников энергии. В России таких программ нет. В этом году по поручению Аркадия Дворковича в семи регионах страны были запущены пилотные проекты по переводу существующих котельных на биотопливо. Но о результатах этих проектов пока рано говорить.

– Как вы решаете проблему лесовосстановления?

– Наша компания с 2006 г. сертифицирована по системе добровольной лесной сертификации FSC. А это предполагает, что мы действуем в рамках правовых норм, соблюдаем все существующие законы и нормативы, связанные с лесопользованием. Для нас сегодня основным документом является договор аренды и проект освоения леса. И все, что касается проекта освоения леса, мы выполняем сполна. Это и лесохозяйственные работы, и лесовосстановление. И со стороны контролирующих органов к нам претензий нет.

– Ваше мнение относительно принятого проекта «Основ госполитики»?

– За мои 20 лет работы в лесном комплексе было разработано порядка 3–4 таких программ. И честно говоря, я не верю ни в одну из них, так как эти программы невыполнимы. Те задачи, которые в них прописаны, трудноосуществимы. И причин тому несколько. Первая – это тот факт, что экономика России находится сегодня в кризисном состоянии. Вторая – это несовершенство лесного законодательства. Оно уже не просто устарело и отстает от требований времени, но и полностью противоречит рыночной экономике. Приведу простой пример. В Финляндии лесной кодекс насчитывает, наверное, страничек 20, и на первом месте стоит постулат о том, что лес должен приносить прибыль. Все остальные принципы – лесосбережения, лесовосстановления и т.д. – направлены на его поддержание. Российский Лесной кодекс насчитывает 200 страниц, и основные его постулаты – не пускать, не давать, беречь, сохранять. И только в конце обозначены какие-то экономические цели. А ведь если лес будет приносить прибыль, то можно наладить все – и лесовосстановление, и инфраструктуру, и многое другое. А если на первом месте стоит только охрана леса, то тогда зачем его вообще трогать?

Еще один немаловажный момент – нормативная база сегодня уже устарела до такой степени, что лесозаготовители не имеют права по ней заготавливать лес. А те нормативы, что есть, не соответствуют действительности. И последнее, что можно отметить, – это ослабление системы управления лесным фондом. В нашей стране государство является владельцем леса и должно хотя бы раз в 10 лет проводить работы по лесоустройству. Сегодня деньги на лесоустройство практически не выделяются. Из 28 регионов Вологодской обл., только в трех были проведены работы по лесоустройству. Причем государство выделило только часть необходимых средств, предприятиям также пришлось вложить свои деньги. Отсутствие лесоустройства в результате отражается на отрасли самым негативным образом. Ведь лес – это живой организм, он растет. Вчера его нельзя было рубить, а сегодня возраст подошел и рубка необходима. А государство не имеет точных данных о лесе – где, сколько, что произрастает. Максимум какие данные есть у государственных структур – это 12–15-летней давности. Они уже безнадежно устарели. А чтобы понять, какими лесными ресурсам сегодня обладает страна, необходимо провести инвентаризацию леса. Государство не знает, что у него с лесом творится.

– Нужно ли принимать закон «О государственном регулировании круглых лесоматериалов»?

– Это самый вредный документ, который был разработан за последнее время! Ведь лесозаготовители сегодня ежеквартально отчитываются перед лесничеством, подают декларации на заготовки: в какой делянке, в каком месте ведутся заготовки. Нас проверяет налоговая, как сертифицированная компании мы ежегодно проходим аудит. Так зачем же еще одна бюрократическая проволочка? Я участвовал в Экспертном совете по ЛПК при Госдуме, когда обсуждался этот законопроект. И тогда говорил, и сейчас повторю – его не надо принимать, поскольку там заложена бюрократическая система контроля. В результате «продавили» только два момента. Первый – при продаже или покупке леса, его отправке, отгрузке или приемке компания должна подавать декларацию. И второе – запуск электронной системы учета. Однако эта система не поможет проконтролировать, куда и как отправляется круглый лес. Компании потратятся на эти программы, будут вынуждены дополнительно нанять людей, которые будут с ними работать. При этом все равно, как велся учет отгружаемых лесоматериалов в амбарных книгах, так он и будет вестись. И если компания изначально незаконопослушная, то внесет данные, которые ей нужно. Все будет зависеть от честности того, кто вписывает эти данные. Ведь проверять их опять-таки некому.

Уже в десяти регионах России аналогичные проекты были приняты на региональном уровне. И я видел результат от их внедрения – полная профанация! По большому счету этот документ нужен был только президенту, и никто не может откровенно и честно сознаться, что этот закон не пойдет на пользу лесной отрасли и не поможет регулировать и контролировать оборот круглого леса. Жалко потраченных времени, сил, средств. Было бы гораздо лучше, если бы те деньги, которые заложили на реализацию этого закона, потратили бы на восстановление института лесной охраны, который в 2006 г. был полностью разрушен. От этого толку было бы больше.

– Сейчас много внимания уделяется проблеме «черных лесорубов». Как, на ваш взгляд, нужно бороться с ними?

– Это проблема глобального масштаба. На сегодняшний день во многих областях сельское хозяйство практически полностью разрушено. А что делать человеку, живущему на селе, если нет никакой работы? Пила и топор в руки, лес рядом, вот он и стал «черным лесорубом». По крайней мере такая ситуация характерна для нашего региона. Быть может, на Дальнем Востоке стоимость кубометра древесины иная или у людей появляются другие возможности заработать. А здесь люди от безысходности идут в «черные лесорубы». Легально сегодня работать им практически невозможно, поскольку невозможно получить лесной участок ни в аренду, ни в субаренду. Если восстановят лесные аукционы, то у них появится хоть какая-то возможность получить лес по закону. Еще Петр I в свое время говорил: «Лес – дело темное, воровское…» И такими законами, как «О государственном регулировании круглых лесоматериалов», эту проблему не решить.

– У вас на 2014 г. какие прогнозы?

– Более-менее оптимистичные. Наши покупатели – финские, немецкие, датские и чешские компании – уже подтвердили свои намерения и дальше сотрудничать с нами. Мы не видим сегодня роста цен – это для нас не очень хорошо, потому что тарифы на энергоресурсы и логистику растут. Тем не менее спрос на нашу продукцию по-прежнему есть.

– В январе 2014 г. Минпромторг, Минэкономразвития и Минфин должны представить предложения по организации биржевой торговли круглыми лесоматериалами. Нужно ли это? Как это может отразиться на отрасли?

– Все, что рождается в недрах этих ведомств, кроме вреда, ничего не приносит. В своих начинаниях они не учитывают ни традиций торговли, ни региональный уровень. Кроме того, там просто нет профессионалов, которые бы могли обосновать необходимость лесной биржи. На сегодняшний день существует слишком большой разрыв между научно-профессиональным сообществом и властью, которая принимает решения. Кстати, несколько лет назад в Санкт-Петербурге уже собирались открыть лесную биржу, но что-то у них ничего не получилось. И вряд ли нужна в России лесная биржа. Ведь Восток и Северо-Запад страны слишком разные. Это совершенно разная структура рынков, разные цены, разная логистика и так далее.

– На что бы вы посоветовали обратить внимание инвестору, который хочет сегодня вложиться в лесопильный бизнес? С чего надо начинать? Какие факторы являются определяющими успех?

– На сегодняшний день на российском лесном рынке довольно серьезно работают шведские и финские компании. Но они работают с малыми активами и дальше строительства лесопилок не идут, потому что доля риска очень большая. Инвестиционная привлекательность лесного комплекса России сегодня минусовая. Государство, выступая в лице федеральных органов на местах контрактодержателем, может в два счета разорвать договор аренды леса. К тому же сам лес не является экономическим рычагом – его нельзя ни заложить, ни взять под него банковские кредиты. Инвестиции в лесной отрасли носят долгосрочный характер, это длинные деньги и большие риски. Окупаемость проектов по строительству ЦБК, насколько я знаю, составляет около 20 лет. Мало какой инвестор рискнет вложиться в проект с таким сроком окупаемости.

Еще один фактор, делающий лесную отрасль не привлекательной для инвестиций, – это бесконтрольная власть региональных чиновников. На сегодняшний день у компаний очень большая зависимость от региональной власти, от существующей нормативно-правовой базы, которая не защищает интересы инвестора. Еще один немаловажный момент – трудность в получении разрешения на подключение коммунальной инфраструктуры. Это тяжело даже российским компаниям, не говоря уже об иностранных. За 20 лет работы я видел немало разорившихся компаний, в том числе и иностранных, которые еле унесли ноги с российского рынка. Приведу небольшой пример. Несколько лет назад мы работали над одним инвестиционным проектом по производству древесных плит. Инвестором была иностранная компания. Так вот, для того, чтобы согласовать проведение всей коммунальной инфраструктуры для производства, нам потребовалось собрать 17 подписей! В результате проект так и не был реализован – инвестор испугался высоких рисков и отказался вкладывать деньги. Построить производство по выпуску плит без привлечения инвестиций крайне сложно – вложения в такой проект составят порядка 150 млн евро. Гораздо проще построить лесопилку, которая требует сравнительно небольших вложений – 10–20 млн евро.

– Каким вы видите дальнейшее развитие компании – органическим или через приобретение?

– Возможность поглощения или присоединения к холдингу других компаний мы сегодня не рассматриваем. У нас есть еще, что называется, внутренние резервы. Как я уже говорил, мы сейчас работаем над реализацией инвестиционного проекта и запросили у правительства Вологодской обл. дополнительные участки леса, чтобы обеспечить лесопильное производство сырьем и перерабатывать более дорогостоящую древесину. Так что свое развитие мы видим прежде всего через строительство двух производств – завода по выпуску топливных брикетов и лесопильного завода.

– С какой выручкой и прибылью вы планируете закрыть 2013 г.?

– Прошедший год был для холдинга более-менее удачным, и можно с уверенностью сказать, что закроем мы его с прибылью на всех предприятиях, входящих в состав холдинга «Череповецлес». И хотя это будет небольшая прибыль, она позволит сохранить ликвидность наших предприятий. В целом у нас запланирована рентабельность на уровне 5%. И я думаю, что мы выйдем на эти показатели.

Справка о компании:

В холдинг «Череповецлес» входят Белозерский ЛПХ, Бабаевский ЛПХ, Вашкинский ЛПХ, Белозерсклес, Белоусоволес и Череповецлесснаб. Расчетная лесосека компании составляет 1,25 млн м3. В парке предприятий 18 харвестеров, 20 форвардеров. Компания поставляет продукцию в Норвегию, Данию, Швецию, Финляндию, Великобританию, Бельгию, Нидерланды, Германию, Австрию, Эстонию и Литву. За девять месяцев 2013 г. предприятия холдинга заготовили 710 тыс. м3 древесины. Выпуск пиломатериалов составил 52 тыс. м3. В 2012 г. выручка холдинга составила 1,665 млрд руб., а чистая прибыль – 38,432млн руб.

Биография:

Валерий Писарев родился в 1957 г. в Грязовецком районе Вологодской обл. В 1975 окончил школу, в 1982 г. окончил педагогический институт. С 1989 по 1994 гг. работал директором школы. В 1994 г. пришел в ОАО лесопромышленную холдинговую компанию «Череповецлес» в качестве специалиста отдела продаж. С 2002 г. занимает должность генерального директора холдинга.