Интервью генерального директора «АВА Компани» Акопа Мхитаряна

– Какими предприятиями владеет компания?

– Компания владеет омским предприятием и двумя филиалами в Омской обл., расположенными близко к лесосырьевой базе. Завод представляет собой основную пилораму и перерабатывающую базу в Омске и имеет дополнительно три пилорамы – две в филиалах и еще одну в Омске. Помимо этого у нас есть склад в Московской обл. и представительства в Москве и Монреале. В наших планах также учреждение представительств в Краснодарском крае, Китае (Далянь) и в Швеции или Финляндии (для обслуживания европейского рынка).

– Какую продукцию производит «АВА компани»?

– Мы производим широкую линейку продукции – сухие обрезные пиломатериалы как исходный ресурс, термомодифицированный пиломатериал, кроме того, мебельные компоненты, напольные покрытия, мебельный щит, как из естественного, так и из термомодифированного сырья. Наконец, компания имеет мебельную фабрику, которая запустилась в эксплуатацию в октябре 2009 г., поэтому теперь мы производим и готовую продукцию – мебель, причем как из обычной, так и из термомодифицированной древесины. Это и детская мебель, и кухонная, и корпусная, а также мебель для спальных комнат, офисная и дачная. Среди других продуктов – внешний сайдинг, заборы и другие типы ограждений, уличный паркет, декинг, террасная доска. Мы также используем на предприятии и продаем отходы в качестве топлива – дрова любого типа, щепу, опил, в планах на ближайшее время также программа по развитию биотоплива – производство и продажа топливных брикетов.

– Какова маржа различных продуктов компании?

– Убыточной продукции у нас как таковой нет. Есть товары со сравнительно низкой доходностью. Среднюю доходность дают компоненты и прочие полуфабрикаты, самым выгодным является производство мебели. Наша продукция очень востребована на различных рынках, но, к сожалению, в их число пока что не входит российский рынок.

– Сколько сырья потребляет предприятие и каков его породный состав?

– Мы используем исключительно лиственное сырье – березу и ничего больше – то, чем область и богата. Общий объем потребляемого предприятием пиловочника составляет 125 тыс. м3 в год на текущий момент, а возможности завода ограничиваются цифрой в 250 тыс. м3 в год. Предприятие имеет две дополнительных пилорамы, которые мы пока не включаем в работу: сначала мы решили достичь наибольшего эффекта в производстве конечной продукции, чтобы не становиться просто поставщиком сырья, пусть даже переработанного. Компания ориентируется именно на производство товаров народного потребления, которые имеют наибольшую добавочную стоимость, то есть для нас не мечта продавать только обрезные пиломатериалы. Именно поэтому мы не включили наши дополнительные мощности в работу, они будут включены, как только мы достигнем максимальных результатов в переработке и доходности.

– Сырье закупается у сторонних заготовителей или входит в ваш цикл производства?

– В нашей аренде находятся леса в Омской обл., и мы сами осуществляем там заготовку.

– Когда началась программа приоритетных инвестпроектов, вы пробовали подать заявку, чтобы получить леса в аренду без аукциона и другие льготы?

– На момент аренды лесов в 2007 г. мы не подавали заявку и льготами не воспользовались. Это очень ответственный шаг, и мы пытались сначала добиться каких-то успехов. Теперь же, когда нам нужно развиваться и укрепляться, мы подали документы в Министерство промышленности и торговли РФ и надеемся, что в ближайший месяц этот вопрос будет решен. Ведь подобных проектов в России пока действительно не было осуществлено: заводов, которые специализируются на переработке березы от начала и до готовой продукции во всех ее проявлениях, а это более 28 видов различной продукции, не говоря о типах. Более того, таких заводов, специализирующихся на переработке высококачественной березы, нет нигде в мире.

– Как вы оцениваете государственное регулирование в области ЛПК?

– Очень хотелось бы, чтобы законодательные изменения устранили анархию и алогичность в функциях некоторых надзорных и санитарно-сертифицирующих органов, деятельность которых порой выражается в нанесении прямого ущерба интересам бизнеса и страны. Мощные перерабатывающие заводы не имеют никакой возможности как минимум своевременно получать необходимые фитосанитарные сертификаты с нужными формулировками, как того требует законодательство стран-партнеров, декларировать и отправлять грузы, иными словами, получать первоочередные возможности для отгрузки своих товаров на экспорт и т.д. – это совершенное попустительство. Сейчас настало время работать, а процессу серьезным образом мешают порой изжившие себя, ненужные процедуры и процессы. Мы ведь можем работать эффективнее и получать в страну больше валюты за свою продукцию. А получается наоборот, сложилась интересная ситуация, при которой Россельхознадзор, например, не может внести перерабатывающие компании в реестр организаций, имеющих право сушить древесину. При этом те, кто в реестре, зачастую даже представления об этом не имеют. Это мешает работать, приходится бороться с ветряными мельницами. Что касается местной администрации, она прекрасно понимает правильность и выгодность для Омской обл. данного проекта, и она нас поддерживает, стремится этим проектом заразить и приводить в область больше людей, которые пожелали бы перерабатывать для этого региона его основной ресурс – березу. Совместными усилиями мы доказали, что вопреки ошибочному мнению наших сограждан, береза – очень востребованный в мире материал, который потребляется в больших объемах, а наши сограждане, к сожалению, не относятся к своему добру должным образом – я говорю в большей степени о наших производителях мебели. В страну ввозится очень много иностранной мебели, которая как минимум в 2,5 раза дороже, чем если бы эта мебель была произведена в нашей стране, и при всем при этом она имела бы не меньшую доходность для наших производителей по сравнению с доходами, которые получают иностранцы. Это просто непозволительная роскошь для россиян – за свое собственное сырье платить дополнительные деньги, которые вызваны транспортными и накладными расходами и таможенными пошлинами.

– Российские производители мебели могут конкурировать с иностранными мебельщиками?

– Надо просто учиться, не ждать скатерти-самобранки. Мы, например, за неимением серьезных, опытных технологов, которых действительно мало у нас в стране, обратились к международному опыту и пригласили технологов из США и Италии.

– Какое оборудование вы используете в производстве?

– Мебельная линия работает на итальянском оборудовании Bacci. Мы сторонники того, что в мебельном производстве лучшее индустриальное оборудование производит Италия, при этом у Bacci отлично налажено техобслуживание. А основная часть завода, которая производит компоненты, профилирует детали и т.п., на 99% укомплектована немецкими станками, оборудованием производства Weinig – ничего лучше нет.

– А как вы намерены продвигать свою мебель в России?

– Сначала мы попробуем пойти самым простым путем – реализовать нашу продукцию через мебельные салоны, которые уже есть в стране. Однако, поскольку наши соотечественники по каким-то необъяснимым для меня причинам к березе относятся посредственно, мы на всякий случай испробовали на своем опыте альтернативу, чтобы в будущем, если не будет надежных партнеров, которые умеют и хотят хорошо работать, в особенности в кризис, иметь подстраховку. Мы открыли в Омске два испытательных магазина, в которых начали реализовывать нашу мебель и другую продукцию. Если работа магазинов долгое время будет успешной (а пока она таковой и является, продажи постоянно растут), то мы будем вынуждены пойти этим путем и открыть собственную сеть магазинов DIY и мебели.

– Какова доля экспорта в продажах компании, какие рынки наиболее интересны?

– Доля экспорта составляет около 90% пиломатериалов, полуфабрикатов и готовой продукции. А стагнация наблюдается, безусловно, везде, но она вызвана не тем, что людям ничего не нужно, а скорее тем, что людям надо предлагать умеренные цены, а не гоняться за огромными доходами и прибылью, порой незаслуженными. Люди просто начали жить по средствам, а не в кредит. Поэтому мы предлагаем рынкам идею, перед тем как предлагать товар, а идея заключается в снижении затрат. Мы начали специализироваться на производстве компонентов. Производственникам не нужно покупать сырье в больших объемах и перерабатывать его. Все, что нужно – это закупить полуфабрикат, профилированный или непрофилированный. Тем самым, мы как специализированная организация всегда имеем преимущество в цене: себестоимость полуфабриката ниже себестоимости выработки такого же полуфабриката другими производителями на 30%, это означает, что, работая с нами, можно сократить расходы как минимум на эту цифру. Это существенное сокращение, достаточное для того, чтобы мы вышли на различные рынки. И в отличие от российских производителей, которые пока еще не воспринимают эту идею, на Западе вполне успешно закупают у нас полуфабрикаты, компоненты, заготовки в большом объеме. Это США, Канада, Китай, даже такие неожиданные рынки, как Германия, Австрия, Польша, Чехия, где наблюдается большая конкуренция. Недавно был заключен договор, например, с Люксембургом, и через неделю ожидается первая поставка. Я очень надеюсь, что важным для нас будет также рынок Японии, с которым мы активно ведем переговоры.

– Каких странах у вас наибольшие продажи?

– Самой большой доли нет ни у одной из них. Я бы сказал так, что эта доля разбита между несколькими странами – Канадой, Соединенными Штатами, Южной Кореей, Италией. Мы четко соблюдаем процентное соотношение рисков и не делаем поставок более чем 25–30% на какой-то один конкретный рынок. Это очень важно для сохранения своей стабильности и независимости от экономических тенденций или политических условий в той или иной стране или для того или иного клиента.

– Какая продукция остается в России?

– К моему очень большому сожалению, это продажи в мизерных объемах нашей основной продукции – мебельного щита, термообработанного паркета, термообработанного сайдинга и декинга. Также в России остается биотопливо – брикеты, пеллеты, дрова и др.

– С кем вы конкурируете на экспортных рынках?

– Мы конкурируем с так называемой балтийской березой. Поставщиками ее являются представители прибалтийских или скандинавских стран, однако, как вы понимаете, это все та же российская береза, которая была заготовлена около Санкт-Петербурга. Вывезена в круглом виде в Эстонию или, например, Финляндию и переработана там. Однако русской березе, которую мы и представляем как торговую марку, балтийская сильно уступает по качеству и объемам переработки. Я имею в виду не качество производства, а качество самого сырья: плотность нашей древесины составляет 630–640 г/м3, а плотность сырья, которое используют эстонцы, ниже примерно на 100 единиц. Есть у нас преимущество и в цвете, и в небольшом количестве дефектов. Наша береза практически ничем не уступает буку и даже конкурирует с канадским кленом, желтой березой, дубом. Таким образом, получается, что с одной стороны, конкуренции со стороны производителей березы как таковой нет, поскольку мы самые объемные поставщики самой лучшей березы в мире, с другой, – мы со своим товаром конкурируем с другими породами на рынке.

– Как вы думаете, в следующем году пошлины на экспорт необработанной древесины будут повышены?

– Я думаю, что об этом сейчас рано говорить. И вообще, давайте вспомним, что это не касается березы вообще. Но, если бы к березе было проявлено должное внимание, то сейчас это даже и не выгодно бы было. А если такое повышение сделать через 2–3 года, то безусловно это поможет всем и будет иметь наибольший эффект. Должно ли это решение нам помочь или помешать – это философский вопрос. Я бы не назвал это помощью нам, это плохо, когда есть один крупный, хороший поставщик одной породы древесины, помимо всего прочего. Их должно быть несколько, для того, чтобы у производителей был выбор и для того, чтобы они не имели рисков. Я бы здесь чуть-чуть другое сказал: если бы пошлины повысили сейчас – это не то чтобы помешало или помогло нам конкретно, но это точно не помогло бы стране в целом. Надо иногда уметь сознательно отказываться от заработков ради будущего стабильного роста и еще больших заработков. Я мечтаю, чтобы в России появились хотя бы еще 3–4 производителя березы, которые могли бы из такой «неделовой» древесины получать для страны гораздо больший доход, чем может принести пошлина в том объеме, который производители платят сейчас или который будут платить через два года. Надо уметь из своего материала получать максимальную прибыль. Однако то, что пошлины не повысили, вовсе еще не означает, что иностранцы будут иметь возможность продолжать вывозить из России круглый лес. Нововведения в Лесном кодексе предполагают, что для этого инвесторам, например, финским или китайским, как минимум, будет необходимо инвестировать в Россию и попытаться заготавливать самим, так как заготавливать в лесах отныне и впредь могут только арендаторы лесов. А чтобы стать арендатором, надо инвестировать средства. Вместе с тем, я очень плохо себе представляю, чтобы финны могли активно работать в заготовке в российских лесах. У нас и их техника умеет ломаться. Российская заготовка – это достаточно неорганизованная на текущий момент часть мировой индустрии, не имеющая той культуры, которая, к примеру, присутствует в Финляндии. Тут, извините, надо не только техникой снабжать, но и работать с персоналом, приводить профессионалов, которые могли бы обучать наших людей. Предстоит очень серьезный труд, чтобы можно было воспользоваться тем, что пошлины не повысили.

– У вас была идея создать в России Ассоциацию производителей лиственной древесины, этот проект как-то продвинулся?

– Я не сказал бы, что это моя идея. Просто получается, что этим скорее нужно заниматься нам. Де-факто такая ассоциация есть в регионе [Омской обл.], вокруг нас много тех, кто пытается что-то сделать, они работают вместе с нами. Что касается России, такого пока нет, и мы перейдем к закреплению де-юре данного шага чуть позже, со временем. Я считаю, что экономические интересы обязательно объединят людей вокруг этой ассоциации, но пока что эти экономические интересы не присутствуют в том объеме, в котором они должны присутствовать для закрепления юридического статуса ассоциации.

– Каковы были чистая прибыль EBITDA и выручка компании в 2008 г., может быть, уже появились предварительные данные по прошедшему году?

– По 2008 г. у нас никакой чистой прибыли нет, я хочу напомнить, что завод был запущен только 5 ноября 2007 г., и мы встретили кризис в августе 2008 г., то есть как раз на том этапе, когда достигли нулевой точки значения. При этом тогда мы не имели такого диверсифицированного ряда продукции, какой имеем сейчас, именно поэтому для диверсификации и в целях закрепления на рынке пришлось начать обратно повышать обороты. В декабре 2009 г. продажи составили 25 млн руб. в месяц, это наша точка безубыточности. Январь 2010 г. мы закрываем на отметке в 35 млн руб. в месяц и надеемся, что до июня ежемесячный объем продаж сможет вырасти до 50 млн руб. Эти объемы я обозначил без учета мебельного производства. Таким образом, предполагаемая EBITDA в 2010 г. – от $5 до $7 млн, а с учетом мебельной линии мы будем ожидать, что она вырастет как минимум вдвое.

– Вы почувствовали влияние кризиса?

– На нас если и повлиял, то, наверное, только позитивно. Да, для других рецессия означала – повесить замок на свои ворота и уволить людей. Для нас – сидеть, думать, инвестировать больше и работать больше. Мы гораздо активнее начали создавать продукты с высокой добавленной стоимостью, причем все эти продукты, которые мы создаем, пользуются серьезным спросом на рынке и продаются в достаточно большом объеме.

– Каким вы видите наступивший год для лесной промышленности?

– Что касается лесной индустрии в целом, она переживает не лучшие времена, практически все производители отчаялись, многие вешают замки на свои ворота. Если говорить о нашей компании, у нас есть несколько планов, в частности, завершить процесс создания производства брикетов и создать дополнительно еще три новых вида продукции. Это коммерческая тайна, и я, к сожалению, пока не могу говорить, что это, анонсы будут чуть позже. Наконец, как только мы завершим эти процессы, у нас в планах увеличение объемов производства. Мы растем, и я не понимаю, почему вокруг нас другие производители не стремятся к новаторским решениям и к применению новых технологий. Я считаю, что будущее в любом производстве, не только в лесной индустрии, заключается исключительно в переходе на совершенно новые технологии и на новые виды продуктов. Именно этим мы постоянно занимались весь 2009 г., этим продолжаем заниматься сейчас. Только в этом есть залог успеха, только такое производство можно сделать очень долгосрочным и что-либо планировать.