Интервью гендиректора компании "Зодчий" Михаила Королева

С чего вы начинали? И почему бизнесом стало именно деревянное домостроение?

− Вначале компания создавалась только как строительная, и мы занимались строительством коттеджей, построили несколько поселков, но поняли, что будущее в деревянном домостроении. Каменный коттедж нельзя поставить на поток, а деревянное домостроение во всем мире стоит на потоке. Есть еще одна причина: в конце 80-х массово выделялись участки под строительство дачных поселков. Это действительно был массовый спрос, под который можно было создавать производство, поэтому, получив опыт строительства дач для новых русских, мы задумались о создании производства деревянных домов. Массовость была востребована. Началось все с покупки щитов и создания рабочих подразделений, затем возникла необходимость в собственном производстве, потому что щиты покупать было не у кого. Советское производство умерло еще в начале 80-х, а нового не было. Создали собственный небольшой завод, разработали серию домов и начали производить.

Собственное архитектурное бюро появилось, чтобы не привлекать специалистов со стороны?

− Оно появилось сразу же. Во-первых, тогда, в 90-х, даже некуда было обращаться, чтобы вам спроектировали какой-то дачный домик, который был бы востребован на шести сотках. Мы использовали опыт людей, прошедших еще советскую проектировочную школу. Во-вторых, чтобы соотношение цена-качество было высоким, нужно было оптимизировать возможности комплектации и производства под наши реальные потребности. В-третьих, мы, как и другие работающие на этом рынке, ничего за это время не патентовали, но по нашему пути пошло большое количество компаний, часть из которых была создана теми, кто уходил с нашего производства. Наши дома копируют и довольно охотно. Копируют так называемые «серые» фирмы, ведь проект открыт.

Термин «проект открыт» означает, что любой может его скопировать?

− Дом стоит на торговой площадке, на него можно посмотреть, каждый интересующийся может получить чертежи, так что скопировать можно – это не настолько высокая технология. Другое дело, какое качество получится у копировщиков. Все равно есть детали, по которым наши дома всегда можно узнать: начиная от проектировочных решений, заканчивая архитектурными.

Что, в вашем случае, включает в себя понятие «вертикально интегрированная компания»?

− Для нас это полный цикл производства: лесозаготовка, производство строительных материалов, использование этих материалов для производства комплектов домов, монтаж и система по дальнейшему обслуживанию этих домов. Такая система предприятий позволяет полностью контролировать процесс. Если подходить формально, то единой управляющей компании нет, потому что это пока не нужно, акционеры на всех предприятиях одни и те же, поэтому все решает совет директоров.

Как организовывали собственное производство: купили уже действующее или создавали с нуля?

− Практически с нуля. То, что мы тогда взяли в аренду, было пустырем, на котором стояло два административных здания, на базе которых мы и построили домостроительный комбинат, который заработал в 95-м году. Это был первый шаг. Одновременно создавалась группа по реализации продукции. Затем – наращивание мощностей, производство кровли, дополнительных комплектующих. А в 2000 году – приобретение лесозаготовительных и лесоперерабатывающих мощностей: три леспромхоза в Костромской области, в то время там ничего не работало: люди не получали зарплату по нескольку лет, а техника – куча металлолома. Мы взяли в аренду лесные участки, закупили новую технику и организовали работу. Одновременно прошла покупка деревообрабатывающего комбината в городе Шарья Костромской области. Его мы тоже отстроили заново, поставили новое оборудование, и сейчас оно прекрасно работает.

Почему «Зодчий», одна из крупнейших в своем сегменте компаний, работает только в Московской и прилегающих областях?

− На сегодняшний день потребность рынка в Москве, Подмосковье и ближайших областях настолько велика, что мы не в состоянии удовлетворить весь спрос.

Не планируете создать филиалы в других регионах?

− Пока широкой экспансии не планируется. Мы строим в регионах: в Астрахани, строили поселки на Каспии. Вопрос в транспортных затратах, которые перекрывают все, а развивать производство где-то на месте еще нет смысла, потому что нет такого спроса. Даже в Питере свой сложившийся рынок, совершенно, на мой взгляд, самодостаточный и сильно отличающийся от Москвы и Подмосковья: там не было массовой дачной застройки, поэтому там больше игроков, работающих в сегменте элитного жилья, и меньше потребностей в массовом строительстве. Домостроение − это очень непростой рынок: все должно быть сбалансировано, каждое из направлений нашего бизнеса. Рынок деревянного домостроения и так развивается очень динамично. На нашем сегменте это особенно заметно.

В чем именно проявляются изменения рынка?

− Основная тенденция в том, что заказчики сейчас воспринимают деревянные дома как второе жилье. На тех же шести сотках массово строят дома для круглогодичного использования.

К программе «Доступное жилье» планируете присоединиться?

− Нет. В федеральных программах мы не участвуем. А вообще, на мой взгляд, деревянное домостроение тормозит отсутствие культуры жизни вне мегаполиса. И, конечно же, отсутствие инфраструктуры. Поэтому, как я уже говорил о программе «Доступное жилье», я считаю, что ее надо начинать с создания инфраструктуры, вот куда должны вкладываться деньги: в дороги, школы, больницы. Магазины подтянутся сами.

Планируются ли дополнительные инвестиции?

− Да. И они постоянны. Бизнес создан для того, чтобы зарабатывать, чтобы созданная система могла не только функционировать, но и развиваться. Каждый год в развитие вкладывается довольно большая сумма. Переоборудование комбината, подбор и подготовка кадров…

Кадры готовите сами или привлекаете со стороны?

− С кадрами у нас такая история: за 15 лет существования мы закодировали от пьянства около 1500 человек. Проблема строительного бизнеса, в частности, домостроения, в том, что кадры-то есть, но строители привыкли к казаческому образу жизни, и те, кто действительно что-то умеет, нуждались в лечении. Это можно рассматривать как инвестиции в персонал: процентов 60 так у нас и работают. Если на деревообрабатывающем комбинате проблему кадров можно решить с помощью женщин, то в строительстве и на монтаже это совершенно исключено. С другой стороны, у нас практически нет кадров, привлекаемых извне.

Всех специалистов выращиваете внутри компании?

− Да. Во-первых, в стране нет учебных заведений, готовящих кадры именно для деревянного домостроения. Не готовят никого, начиная от строителей-монтажников, заканчивая архитекторами, поэтому готовим сами. Те, у кого нет высшего образования, учатся в МГСУ, а уже специфику осваивают в процессе работы. На этом рынке труда переизбытка кадров, мягко говоря, нет, поэтому приходится готовить.

Почему одним из направлений работы компании стала работа с последствиями самостроя?

− Проблема существовала всегда. Дом имеет свой срок службы, после которого он начинает ветшать и ломаться, поэтому услуги по ремонту всегда будут востребованы на рынке. Мы просто поставили это на поток, создав технологическое подразделение, которое занимается только ремонтом, доводкой и перестройкой домов. Начинается все с того, что технолог внимательно выслушивает клиента, обследует дом, принимает решение о возможности его реконструкции, делает проект, и, если клиенту все нравится, заключаем договор и работаем.

А что должно случиться с домом, чтобы вы не взялись за работу?

− Очень много моментов, за которые мы не беремся. К примеру, дома, у которых сгнили нижние венцы. Или это очень ветхие дома, которые просто невыгодно ремонтировать. Дело в том, что сейчас это подразделение обеспечивает наш собственный вторичный ранок. Допустим, человеку хочется перестроить веранду. Или сделать еще один этаж. Или что-то еще. А нам намного проще работать с такими домами: у нас уже есть технологические наработки. И мы идем к тому, чтобы в дальнейшем обслуживать только дома нашей постройки.

Шабашники мешают жить домостроительной компании?

− Да, мешают жить. Но не только нам. В первую очередь, они мешают жить потребителю, потому что они предлагают цену намного ниже той, которую предлагаем мы или другие компании, но для потребителя это все равно обходится дороже. Мы даем цену и отвечаем за конечное строение, а шабашники… При таком строительстве на материалы уходит от 30 до 50 процентов больше, чем на дом, произведенный в заводских условиях. Плюс – качество. На рынке дефицит сухого качественного материала.

У вас много конкурентов?

− Много. По нашим данным, в прошлом году на рынке Москвы и Московской области было около шестисот зарегистрированных компаний. Из них работающих, то есть тех, кто отзывается на телефонные звонки, около двухсот. Объем у них совершенно разный: есть только строители, есть только производители материалов, есть те, кто делает полный цикл, но таких немного, порядка пятидесяти. Но отбиваться от конкурентов не надо, надо предлагать хороший товар. На сегодняшний день предложения на рынке есть, и у человека, решившего строиться, выбор есть, и мы этому рады, потому что это стимулирует. Заставляет думать.

Планируете освоение смежного сегмента рынка, к примеру, строительство более дорогих домов?

− Мы и сейчас перешли в более дорогой сегмент. Если пять лет назад мы строили 100 домов в день, и при этом оборот компании был чуть больше миллиарда рублей, то мы и сейчас строим 100 домов в день, но при этом оборот 2−3 млрд.

За счет чего вырос оборот?

− За счет того, что дома стали более дорогими. Пять лет назад нашей массовой продукцией были дома площадью до 70 кв м и стоимостью до $200 тыс, то сейчас доля дорогих домов резко увеличилась, цены стали от $200 тыс и выше. Наиболее востребованы дома в категории от $200 до $1 млн. Рынок сам смещается, рынок элитного жилья есть, но он разовый, на нем должны работать небольшие компании, относящиеся к категории малого бизнеса. Такие компании есть, и их довольно много, они выживают, строя в год два-три дома. Есть компании, которые только производят дома. Та же Honka и ряд других компаний – они присутствуют на рынке, но представляют их небольшие строительные фирмы. Мы тоже делали проекты площадью от 150 кв м, из клееного бруса ценой от $2 тыс за метр. Но для нас это разовые заказы, скорее игрушка. У нас же конвейер.

Конвейер − это не скучно?

− Конечно нет, он же постоянно обновляется и находится в жесткой конкуренции, которая, в свою очередь, заставляет двигаться вперед. Если перестаешь двигаться, значит − тебя скоро съедят.

Хотите стать главными и единственными на рынке?

− Мы работаем. В перспективе – это сохранение позиций на рынке деревянного домостроения. Сейчас массовый спрос смещается, а игроки остаются те же самые, поэтому конкуренция гораздо выше, чем на рынке элитного домостроения. Задачу мы формулируем так: сохранение лидирующих позиций при любом изменении спроса. Мы уже запустили новую серию более дорогих домов, которые могут быть использованы и как данные дома, и как круглогодичное жилье.