Шанс на экологизацию

Подписантами декларации стали 142 страны, которым принадлежит более 90% лесных

площадей нашей планеты. Это единственная публичная декларация саммита, подписанная Российской Федерацией. Ее суть сводится к обещанию остановить и обратить вспять процесс утраты лесов и деградации земель к 2030 г., обеспечивая при этом устойчивое развитие и способствуя инклюзивным преобразованиям в сельских районах. На практике это означает, что основные усилия, в том числе финансовые, будут направлены в первую очередь на прекращение обезлесения и трансформации первичных лесов под экстенсивное сельское хозяйство для производства пальмового масла, сои, хлопка, сахарного тростника, какао и говядины. Драйвером спроса на эту продукцию являются в основном развитые страны, а также Индия и Китай. Россия играет аналогичную роль в трансформации первичных ландшафтов Парагвая под выращивание сои и говядины. А потому важную роль будут играть добровольные сертификации, основанные на принципах и подходах, аналогичных FSC и входящих в альянс ISEAL, направленных на исключение из международного торгового оборота продукции, полученной в сельхозугодьях на месте вновь трансформированных первичных тропических и субтропических лесов.

В ходе саммита произошла существенная мобилизация финансирования целей и задач данной декларации международными финансовыми институтами, государствами-донорами и частными донорами. Порядка $12 млрд выделяется на восстановление нарушенных земель, борьбу с пожарами и обеспечение прав коренных народов и местных сообществ в развивающихся странах. Еще $1,5 млрд – на охрану лесов бассейна р. Конго. Также $1,7 млрд будут выделены на обеспечение прав коренных народов и усиление их возможностей для сохранения населяемых ими лесов. Особенно важным результатом является обязательство CEOs более чем 30 финансовых институтов (более $8,7 трлн глобальных активов) прекратить инвестиции в сельскохозяйственные культуры, которые приводят к сведению первичных лесов, а также миллиарды частного финансирования в поддержку инициатив в повышение экономической ценности лесов.

Для контроля выполнения взятых официальных публичных обязательств по лесам, возможно, будет сформирована глобальная система спутникового мониторинга состояния лесов и их использования. Она может быть аналогична глобальному партнерству Всемирного банка (The World Bank's Global Gas Flaring Reduction Partnership – GGFR), цель которого – прекращение обычного сжигания нефтяного попутного газа к 2030 г., или походить на систему спутникового мониторинга, подразумевающуюся в Декларации Глазго о сокращении выбросов метана на 30% к 2030 г.

Для лесов и лесного комплекса России наибольшее значение имеет разблокировка статьи 6.4. Парижского соглашения с целью начала реализации климатических проектов, хотя «масштаб» и детали этого события еще только будут проясняться и развиваться.

Для климатических проектов, связанных с поглощением из атмосферы углерода, установлен более длительный срок реализации – до 15 лет с возможностью двукратного продления на такой же срок. То есть максимальный срок таких проектов с поглощением из атмосферы углерода может составлять 45 лет. Так что у России появляется хороший шанс на экологизацию управления лесами и реформирование ее современной архаичной модели. Основа монетизации роли лесов России в углеродном балансе в соответствии с требованиями ст. 6.4. Парижского соглашения – определение «базовой линии» и дополнительности по сравнению с ней углеродных единиц сокращения выбросов (ЕСВ). Это базовые требования к лесоклиматическим проектам, которые будут реализовываться по международным стандартам.

Конечно, результаты климатического саммита не решают задачу учета российских углеродных ЕСВ в лесоклиматических проектах при экспорте высокоуглеродосодержащей российской продукции (металлы и т.п.) при введении трансграничного углеродного регулирования в 2023–2026 гг. Европейским союзом. Однако они создают новые возможности и более сильную позицию для переговорного процесса по учету сертифицированных углеродных ЕСВ как с ЕС, так и на различных быстро растущих добровольных рынках, а также в рамках вновь формирующихся национальных Emission Trading Systems (в первую очередь – Китая). По идее, разблокировка ст. 6.4. и потенциальный запуск лесоклиматических проектов как инструментов реализации Парижского соглашения в России могут стать драйвером монетизации экосистемных услуг российских лесов и стимулировать проведение давно назревшего реформирования неэффективного управления лесами Гослесфонда.

Кроме того, вероятно, это позволит обеспечить правовой режим использования лесов на землях сельхозназначения, в том числе – через реальный запуск ПП №1509 от 21.09.2020, и начать лесоклиматические проекты на землях сельхозназначения при участии компаний тех отраслей, которые в наибольшей степени попадают под трансграничное углеродное регулирование.

В рамках инициативы президента Российской Федерации о создании рынка углеродных единиц отечественный леспром может инициировать целый комплекс экологических проектов. Среди них наращивание углеродопоглащающей способности арендуемых лесов за счет внедрения интенсивной модели лесопользования, снижение горимости лесов в аренде, защитное лесоразведение, восстановление и расширение защитных лесополос на сельхозземлях, развитие ответственного устойчивого лесопользования и сохранения лесов высокой природоохранной ценности.

Хочется надеяться, что реализация потенциальных возможностей разблокировки статьи 6.4. сделает очевидной необходимость разделения управления арендованными и неарендованными лесами, в том числе с целью снижения их горимости и уменьшения частоты и площади пожаров. Арендаторы леса кровно заинтересованы в сохранности лесных ресурсов как источников сырья. Поэтому на арендуемых территориях, по статистике, в разы меньше пожаров, чем в лесах, не используемых для заготовки древесины. Но Россия не Финляндия, у нас менее 30% лесов имеет актуальное коммерческое значение, хотя управление лесами Гослесфонда заточено исключительно под лесопромышленное пользование! В результате частота и площади лесных пожаров растут, в этом году огнем было пройдено более 17 млн га. Одна из причин этого заключается в том, что лесовосстановление осуществляется хвойными монокультурами без необходимых уходов и прочисток. При этом основная часть пожаров фиксируется вне аренды, в так называемых зонах контроля. По информации Гринпис России, на данный момент зоны контроля дают около 90% площадей всех лесных пожаров в России.

Чтобы изменить существующую ситуацию, необходима срочная реформа лесовосстановления – отказ от хвойных монокультур вне территорий аренды в лесопромышленных целях, восстановление лесов в неарендованных в лесопромышленных целях земель Гослесфонда нативными лиственными и широколиственными породами, создание более устойчивых к лесным пожарам двух-, трех-, четырехвидовых лесных культур, окантовка и чередование хвойных и лиственных культур вне полосы хвойно-широколиственных лесов и т.п. Попытки привлечения международного финансирования и финансовых компенсаций не будут иметь успеха без соответствия практики лесовосстановления нормам climate smart forestry. Особенно когда из космоса прекрасно виден реальный масштаб бесплатного самозарастания десятков миллионов гектаров заброшенных земель сельхозназначения. Сегодня заброшенные сельхозугодья самостоятельно заросли 15–20-летним, а в некоторых случаях уже и 25–30-летним лесом, в котором запас потенциальной деловой древесины зачастую не уступает одновозрастным лесным культурам. И потому как никогда очевидна необходимость отказа от финансирования лесохозяйственных «процессов» и переход к управлению по результатам.